15 ароматов с нотой туберозы, о которых вы могли не знать

Хороший «обезжиренный» аромат для тех, кто не любит сливочную ноту в составе туберозы. Самое начало композиции свежее, терпкое и зеленое, как корни — или, правильнее сказать, только что извлеченные из земли клубни (в переводе с латыни тубероза — «клубневая»), но неожиданный момент правды заканчивается быстро, как вступительные титры к фильму. Дальше — научная фантастика и садоводство будущего: тубероза, к которой умело привиты роза и жасмин.

«Далекий рай» Бертрана Дюшофура реализует детские представления о рае как о секретном саде, разбитом где-то за облаками. Чтобы туда попасть, нужно пробраться сквозь завесу дождя и тумана — или, в случае Paradis Lointaines, сквозь холодные, почти грозовые ноты озона в начале композиции, вслед за которыми раскрывается фантастическая тубероза с жасмином и гарденией.

Цветы на опушке леса: свежая белизна туберозы и жасмина составляет красивый контраст с древесно-амбровой тенью, пролегшей в глубине композиции.

Если верить Guerlain, Mayotte не что иное, как переизданная Mahora 2000 года (помните рекламу с девушкой на фоне знаменитой красной скалы Улуру?). Официальную версию поддерживает и родство имен — жители острова Майотты, где у Guerlain плантации иланг-иланга, на французском называются ‘mahorais’. Действительно, Mahora и Mayotte похожи, как две капли воды, но и пара капель, помести их под микроскоп, не одинакова: в каждой происходит собственная жизнь. Тубероза 2000 года была фруктовой, перезрелой и сладкой, точно молочко для загара. Mayotte звонче — здесь туберозу, как на слепых прослушиваниях, поместили за ширму, в качестве которой свежий иланг-иланг. Обе тропические и островные, но если первая — гавайская, то вторая — французская, что бы там ни говорили Коморы, оспаривающие Майотту у Парижа.

Выдающийся солифлор туберозы, утопленной в крынке жирных сливок — гладкий, холеный и лоснистый, как шлягер Барри Уайта. Когда героиня любовного романа Harlequin капает духами в ложбинку между грудей, она, скорее всего, использует что-то подобное — сливочную туберозу, до блеска отполированную крупинками перца и душистой смолы. Из этой ложбинки Tuberosa, по общему ощущению от композиции, и мурлычет — или зло шипит, если попытаться свести ее с каким-то другим ароматом, даже если это невинный крем для тела с отдушкой.

Champaca открывается перечной, слегка едкой нотой ангелики, переходит в бледный и травянистый жасмин, но и здесь не задерживается, уходя в сторону туберозы. Последняя, благодаря все той же ангелике и перцу, сохраняет свежесть до самого конца. Благородный аромат с хрусткой зеленой подкладкой, слегка напоминающий о серии Green той же марки.

Лучший из всех фланкеров Flora — отмытая до скрипа тубероза, свежая и шипучая, как глоток итальянской минералки.

Эхолот сработал блестяще: сложный рельеф природного аромата туберозы считан во всех подробностях. Есть и водянистая зелень, и молочный кокос, и ментол, и металлические ноты — словом, выдающаяся реконструкция.

Очень интересный эксперимент: тубероза с громкими животными тонами. Влажная шерсть, взмыленная сбруя, любовная испарина, нота крови — Vierges et Toreros вызывает неловкость пополам с чистым (или грязным?) восторгом.

Некоторые ароматы вызывают тактильные иллюзии — зернистости выделанной кожи, прохлады от постельного белья и так далее. Simply Divine имитирует бархатистость кашемира при помощи кашмерана, синтетической молекулы с теплым древесно-мускусным запахом, хорошо подогревающей цветочные ноты — особенно жасмин. Именно он здесь главный — важный и пышный, как магнолия, но в неожиданном облаке ментола, который сообщает цветочному аккорду тубероза. Получается интересный перепад температур: как будто вошел зимой в теплицу с тропическими цветами и принес немного снега на пальто.

Прозрачный, прохладный и влажный Do Son легко принять за работу Оливии Джакобетти, но автор — Фабрис Пеллегрен, написавший для Diptyque немало «акварелей», например Florabellio и Eau de Lierre. Редкий пример вежливой туберозы для людей, у которых, помимо выгула ароматов с ярким характером, есть другие обязательства: сходить на детский утренник, высидеть рабочий день в опенспейсе, пойти вечером с друзьями в ресторан с плотной рассадкой и при этом никого не задушить белыми цветами.

Белый чай, белые цветы, гранатовые зерна — так пахнут коктейли в высотных барах Гонконга, где над стойкой шмыгают деревянные драконы и цветут шелковые хризантемы.

Распустившись, цветок туберозы сохраняет аромат в течение пяти дней, но сильнее всего пахнет на третьи сутки. Narcotic V. — тубероза третьего дня или, скорее, ночи: уверенная, зрелая, почти утратившая зеленую горечь. Ее округлая восковая белизна хорошо подчеркнута лилией, которую, как второй гобой в оркестре, здесь услышит не каждый — но красоте симфонии она добавляет немало.

Парфюмерная марка Robert Piguet позиционирует Douglas Hannant как «более молодой Fracas». Действительно, если сравнить богатый, сливочный, несколько грузный Fracas с ужином в исторической институции вроде парижского Tour d’Argent, Douglas Hannant — это скорее воскресный бранч в модном бистро: легче, свежее, человечнее. Композиция сервирует все цветы, позаимствованные у Fracas — гардению, туберозу и жасмин, но «калорийность» у букета на порядок ниже: вместо сливок — зелень, и никаких индолов.