Алекс Дубас о лимузинах, плохих и хороших: часть вторая
И тут я хочу признаться в любви своим старым друзьям, которых, наверное, уже и не встретишь больше на асфальтированных дорогах. Это три немолодых лимузина, привезенных в Ригу из Америки одним евреем-эмигрантом. Он решил заняться вот таким странным бизнесом.
Машины были родом из семидесятых. То есть у них были уже не покатые ракетные бока и фары, словно удивленные глаза, как у их предков, нет. У этих уже наметились прямые линии шпагами и (о, шик!) дворники на фарах. Это были прокуренные и видавшие виды трудяги. С потертыми бархатными и кожаными креслами. Они напоминали сразу все американские кинофильмы, просмотренные в первых кооперативных видеосалонах. На окнах одного висел тюль с кисточкой. Люк другого закрывался и открывался вручную. Третий был сиреневого цвета с черными дверьми. Думаю, хитрый бизнесмен взял их на свалке Лас-Вегаса бесплатно и как-то договорился с капитаном, чтобы он недорого их переправил через океан в город Ригу.
Вот такие странные автомобили стирали шины о столетний булыжник в моем городе в середине девяностых. Прокат стоил 20 латов в час (по тогдашнему курсу – 500 рублей). И мы с друзьями пользовались этими машинами на полную катушку. Это было весело и кинематографично. На такой машине я иногда ездил на работу. Просто так. Чтобы взбодрить себя перед радиоэфиром. Один раз туда уместилось пятнадцать дедов морозов – нас, одетых в красные костюмы с пристегнутыми бородами, раздающих подарки и разливающих шампанское всем встречным знакомым и незнакомым, но симпатичным.
В другой раз я отправил в этой машине после концерта группу «Ленинград» в полном составе в подозрительный район, где музыканты рассчитывали разжиться марихуаной. Черт, по-моему, я не туда пишу. В общем, ехали они со всей духовой секцией. И трубы, и тромбоны дудели из всех окон лимузина, а где-то в его недрах стучал барабан. Спокойная нордическая Рига только улыбалась в ответ ночным гулякам.
Девчонка, чья рука с корабликом изображена на моем аватаре в блоге, в самой середине зимы где-то находила свежую клубнику и воскресным утром заезжала за мной на сиреневом лимузине. У него было имя собственное: Стив. Шофер вез нас в Саулкрасты на море. Мы ели клубнику и представляли себя в холодном штате Миссури. Якобы в семидесятых. А потом бродили по январскому пляжу и придумывали имена для камней. А шофер терпеливо ждал нас, играл в змейку на гигантской «нокии» и грелся чаем из термоса.
А еще, чуть позже, в таком лимузине я узнал, что мой ребенок жив! Я к тому времени уже влюбился, женился, порадовался с женой положительному тесту на беременность и поцеловал изображение сына на УЗИ-карточке. А потом она уехала на долгие-долгие гастроли в Америку. И в Лос-Анджелесе произошла трагедия. Во время спектакля случилось так, что ребенка потеряли. Это был очень активный и жесткий спектакль. Ее отвезли в больницу. И жена отправляла мне имейлы из клиники. А я, заливая слезами клавиатуру, писал ей в ответ слова поддержки. И тогда узнал, что «кусать губы до крови» – это не литературный оборот.
А потом, помню, была ночь, и я встречал ее с самолета. И, то ли из-за того, что все мои таксисты были заняты, то ли по другой причине я поехал в аэропорт на лимузине. И именно в нем я набил себе шишку, подпрыгнув от радости до потолка, когда узнал, что наш сын – жив! То есть не все в порядке, конечно, и надо ложиться на сохранение, но ведь жив! Жив! Жив!
Это один из моих самых сильных моментов счастья.
Старые добрые трудяги, где они сейчас? Когда они не прошли свой последний техосмотр? На какой свалке доживают свою историю? Может быть, какие-то детали разобрали коллекционеры, какие-то – театральные художники для своих декораций. Не знаю. Знаю лишь одно: просто уверен в том, что свою судьбу и Стив, и два других безымянных парня прожили на все сто. По полной программе, без скидок и гаражей. Насыщенную, полную историй жизнь.
Как дай бог прожить какому другому автомобилю.
