Алекс Дубас об улыбке, которая объясняет все без слов

Сегодня мне удалось рассмешить Катю. Это произошло случайно. Я попросил молочный коктейль и два пирожка.

Сегодня мне удалось рассмешить Катю. Это произошло случайно. Я попросил молочный коктейль и два пирожка. Она поинтересовалась:
– А с какой начинкой?
– А какие есть?
– Яблоко-клюква-вишня.
– Давайте три, каждого вида по одному.

Вот тут-то она и засмеялась. Звонко и не зло. Она работает в «Макдоналдсе». Симпатичная девушка, не из тех, на кого обернешься на улице, но вполне себе миловидная, лет восемнадцати, с каштановыми волосами и короткой стрижкой. К ее клетчатой рубашке прикреплен бейдж: «Катя».



Посмеявшись, она смутилась (хотя улыбка так и осталась на ее губах) и пояснила причину своего веселья:
– У нас два вида пирожков: с яблочно-клюквенной начинкой и с вишневой. А не три, понимаете?

Катю я видел во второй раз. А первый случай произошел месяц назад. Я стоял в очереди и наблюдал за ней. В моем представлении работа в «Макдоналдсе» – это ад на земле. Мальчики и девочки носятся от плиты к прилавку, громко кричат, чтобы на кухне быстрее готовили макнагетсы для нетерпеливых и ворчливых клиентов. Их невеликий заработок зависит от скорости и сноровки. Поэтому нужно как можно быстрее, при этом не перепутав, запихнуть соусы в бумажный пакет, сверить наличие блюд по чеку и не забыть произнести заветные слова: «Спасибо, приходите к нам еще». Автоматически, не глядя клиенту в глаза.

Лица, чеки, бургеры, чизбургеры, картофель фри. Кола, игрушка, запахи, жарко, холодно, мороженое, соусы, лица, толстые, худые, злые, доброжелательные, надменные... Так проходит их день. У этих ребят по крайней мере есть хоть какая-то надежда вырваться отсюда и найти себя в жизни.

Я наблюдал за ней. Передо мной в очереди стояли девушки-студентки примерно одного возраста с моей героиней. Только, очевидно, гораздо более успешные в социальном плане, чем она. Они галдели и обсуждали сегодняшние занятия и будущих парней. На секунду взгляд Кати стал осмысленным. Я перехватил его. Она разглядывала теплую куртку одной из них. Красивая, с меховой опушкой, с аппликацией из улыбающихся черепов. И я очень хорошо понимаю смысл этого взгляда: в нем нет зависти, в нем есть мечта.

Да! И ничего стыдного нет в том, что ты мечтаешь в восемнадцать лет не о всеобщем благоденствии, а о дорогой, теплой и красивой вещи. Девушки жеманничают и долго выбирают бургеры. Катя, как робот, покорно собирает поднос.

Через час, возвращаясь со встречи, я опять проходил мимо «Макдоналдса». Ресторан уже полчаса как закрыт, однако пятачок перед ним был заполнен прохожими, зеваками и колонией московских собак. И тут я увидел Катю. Она вышла из стеклянной двери в клетчатом пальто и вязаной шапке. На руках у нее были варежки, которые распространяют в благотворительных целях у нее же в ресторане. От фонарного столба отделился худощавый паренек и пошел ей навстречу. Обычный молодой человек: черно-серые брюки и невнятного цвета куртка, пробивающиеся усики и шапка до бровей. В руке целлофановый сверток. Они обнялись и замерли, не сказав ни слова. В этих объятиях она передавала всю усталость, накопившуюся за день. Он поглаживал ее шею: «Все будет хорошо». А потом достал из свертка пластмассовую банку с медом и подарил ей. Тогда я впервые увидел ее улыбку. А сегодня вот – во второй раз.