Алекс Дубас со светлой верой в счастливый конец
Мы находимся в старинной усадьбе Унгурмуйжа, в латвийской глубинке. Страна небольшая, и здесь стараются из мало-мальски примечательного объекта сделать туристический. Унгурмуйжа — образец господской деревянной постройки XVIII века в стиле барокко. Дом для своей семьи построил человек с феерически прекрасным именем — барон Бальтазар фон Кампенгаузен.
Усадьбу показывает подвыпивший сторож Янис с носом в виде перезрелой сливы. Дело в том, что директор музея (она же — экскурсовод) приболела. А сторож, наслушавшись фактов о бароне за долгое время работы, теперь смело взял ключи (и дело) в свои руки.
По-русски он говорит со смешным акцентом, все время к месту и не к месту употребляет слово «якобы» (у него получается «якоби», поскольку наша «ы» ему трудно дается). От Яниса за версту несет спиртным. Этот веселый латышский джентльмен показывает дверь красного цвета: «Это якоби бычья кровь. Барон как-то задумался, нахмурил брови и сказал, что дверь будет защищать замок от злых духов».
Надо сказать, что барон, хотя и жил отшельником, успел наследить в истории своего времени. Служил и Карлу XII, шведскому королю. Был разбит русскими войсками под Полтавой. Затем его перекупил и взял на службу в чине полковника Петр I. И наш славный Бальтазар воевал против бывших «коллег». Заслужил орден Александра Невского и в итоге удостоился чести нести гроб с телом своего друга и покровителя — Петра Великого.
Вход в опочивальню Бальтазара охраняют два гренадера, нарисованных на стене. Фрескам больше трехсот лет, и это — главная достопримечательность усадьбы. Солдаты со свирепыми усами и ружьями изображены на фоне турецких пальм. Сторож Янис отпивает из фляжки, больше похожей на аквариум, несколько глотков густого бальзама и продолжает свой сказ: «Обратите внимание. Гренадеры смотрят нам прямо в глаза, где бы ми не находились. Якоби это охраняет от злоумишленников».
Мы выходим на свежий воздух. Пахнет зимой и детством. Задержавшиеся птицы тревожно щебечут где-то в проплешинах крон деревьев.
«Сейчас ми пойдем пить липовый чай в конюшню. Это било любимое место барона. Там он мастерил свои поделки и читал книги. Ученый он бил человек, скажу я вам».
Чай оказался тоже с бальзамом. Наш Вергилий выдувает подряд три чашки, заявляет, что барон после чаепития очень любил петь, и сам затягивает песню Раймонда Паулса. Нам уютно и тепло, хотя ощущение себя в пустой усадьбе оставляет чувство тревоги.
Про маленький домик для уток, который мы встречаем по пути назад, Янис рассказывает такую историю:
«Тут било много детей, и они, якоби в рамках обучения строительству, решили построить вот этот домик. Но ручки у них били слабенькие, и потому клали они, конечно, кирпичи некачественно. И барон ночью приказивал слугам ломать то, что сделали дети, а потом ровно строить заново до того уровня, на котором они остановились вчера. Такой он бил добрий человек».
Я спрашиваю, нет ли здесь призраков? Ведь в любой приличной старинной усадьбе они должны быть. Сторож задумывается и рассказывает следующую историю: «Иду я как-то по тропинке зимой. Вокруг — никого. Экскурсий уже несколько недель нет. И вдруг слышу звук, якоби сани едут. Оборачиваюсь — а там повозка. И мужик такой тройкой управляет. Скачут прямо на меня. Я посторонился, они мимо пронеслись. А он только обернулся и посмотрел на меня, так равнодушно-равнодушно. И поехал себе дальше».
После этой леденящей душу истории мы следуем к большим качелям, что устроены между двумя яблонями. «Впрочем, — нарушает тишину Янис, — я тогда в запое бил. А что еще здесь делать? Может, и привиделось...»
Я думаю, что не хватает чего-то... классического, что ли, ну там: роковой женщины, мертвого младенца, проклятья старухи, бунта крестьян, наконец... И потому спрашиваю нового друга: «А что-то плохое в усадьбе произошло? Как погиб Кампенгаузен?»
«Нет, все хорошо. Все его любили и уважали. И умер в почтенном возрасте. И хоронили его с почестями. И слуги все плакали, — Янис и сам смахивает слезу со своей щеки. — А в советское время здесь художественная школа била. Детишки играли».
Вот такая история. К чему я вам ее рассказал? Да к тому, что она без происшествий и со счастливым концом. В наше время, когда по телевизору и в новостных лентах показывают апокалипсис, такие истории нужны, чтобы помнить и знать: так тоже бывает.