«Будь моим мужем»: как самой сделать предложение

Естественно, когда половина одноклассниц начала мечтать о вожделенном кольце на безымянном пальце, я тут же решила: спасибо, не надо. Отдельные тенденции, соответствующие определенным этапам взросления – скажем, «все играют в Барби» или «мы поступаем на менеджеров», – я еще могла понять, но зачем большая часть знакомых вдруг засобиралась замуж, тогда было не вполне ясно.

Такой настрой совершенно не мешал мне влюбляться и с головой окунаться в очередные отношения. Мужчины попадались самые разные – от метеорологов с Заполярья до набожных католиков. Объединяло их, пожалуй, одно: они не были «режимными», то есть с заложенной программой «стану как мой отец» или «буду самым крутым». У всех, кого я по-настоящему любила, была очень классная черта: они прежде всего хотели быть собой. Эти парни в итоге смогли многого добиться: в спорте, в фотографии, в журналистике. И всех можно назвать очень интересными людьми, в этом мне повезло.

Почему же я не стала женой одного из таких замечательных мужчин? Не знаю. Институт брака всегда вызывал у меня массу вопросов: с одной стороны, полезная с точки зрения работы над личностью вещь, а с другой – абсолютно иррациональная. Не будем забывать и про моего внутреннего бунтаря: с младых ногтей киносцены, в которых красивый мужчина улучал момент и бросал в бокал своей очаровательной спутницы кольцо с бриллиантом, вызывали во мне трепет. В том смысле, что мне становилось неловко и чесались уши.

Ну и конечно, пресловутая свобода. В этом вопросе я могла бы перещеголять любого мужика. Я то уезжала пожить на экватор, то срывалась на Алтай наблюдать солнечное затмение, то пересекала какие-то снежные горные перевалы, а параллельно строила две карьеры и из угловатого подростка, которым оставалась лет до 25, превращалась в хорошенькую женщину.

Словом, у меня и так все шло отлично. Зачем мне нужен был еще и брак? Даже папа, приговаривавший: «Ксюшенька, тебе же скоро сорок, возьмись за ум!» – в итоге смирился и ожидал от меня всего что угодно, кроме штампа в паспорте.

С Алексеем нас познакомили друзья, и мы в неназойливом режиме общались полгода в одной компании. И вот однажды в разгар вечеринки я вышла на балкон, где курил Леша, выпила нелишний бокал вина и внезапно предложила ему встречаться. Это был один из моих немногих сложнообъяснимых эмоциональных порывов. Алексей не стал возражать и увез меня кататься по предрассветным бульварам на мопеде, а на свой утренний радиоэфир я так и не попала.

Так и повелось, что наши отношения оказались подвержены случайностям, счастливым и не очень. Почти одновременно с появлением Алексея в мою жизнь вклинился непростой период болезни длиною в год. После чего я поняла, что все революционные заявления, права, свободы и бескрайние планы весьма шатки и условны, когда оказываешься один на один со своей бедой. Леша был рядом: он не только прошел со мной весь тернистый путь к выздоровлению, но и в процессе открыл мне саму себя и такие важные понятия, как «беспомощность», «сила», «полное принятие».

Кажется, впервые в жизни находящийся рядом мужчина настолько покорил меня своей энергетикой и заставил серьезно задуматься – о жизни и о себе.

Как-то вечером мы стояли возле сцены на одном приятном концерте, кажется, группы Warpaint. Леша был чуть позади, я рассматривала стробоскопы, и тут у меня в голове отчетливо материализовался план: скоро я сделаю ему предложение!

На следующий же день я позвонила в дружественный кинотеатр «35 мм», находящийся рядом с домом, получила там добро на свободную дату – и понеслось. У меня было 27 дней на подготовку. А чтобы идея окончательно оформилась в хитроумный план, потребовалось каких-то пару часов.

Я хотела сделать предложение максимально деликатно, но в то же время уверенно, причем обязательно при родственниках и знакомых – меня вдруг заклинило, что по старославянским обычаям сватовство всегда происходит исключительно прилюдно. В довершение ко всему это должно было быть весело.

К счастью, у меня очень много гениальных и классных друзей. У нас быстро собралась команда из режиссера, оператора, монтажера, мультипликатора, ювелира, специалистов по свету и Рави Шанкара, который, уверена, сейчас на небесах благостно улыбается оттого, что все задуманное я планировала воплотить в жизнь под его ситар. Необходимо было также подготовить старшее поколение. Вербовать родителей жениха я приехала с плюшками и, выкурив за завтраком две сигареты подряд, попросила руки их сына. Лешина мама, кажется, чуть не заплакала.

Я знала, что для нас есть особое место силы – Индия. Алексей там вырос, я была очень много раз, мы знаем и понимаем эту страну. Поэтому, помимо ситарной музыки и съемок в тропических павильонах у ювелира попросила на тыльной стороне каждого обручального кольца (я выбрала самые простые, аккуратные, из неполированного серебра) написать по слову на хинди: у него – «вера», у меня – «чувство».

Все задуманное нужно было сохранить в тайне – это составляло, пожалуй, главную трудность. Объяснять будущему мужу, куда я уезжаю в субботу в восемь утра, и врать, что я на десятой встрече за день, оказалось непросто.

Апофеозом стал момент, когда во время телефонного разговора с женихом, который якобы оторвал меня от очередных «рабочих переговоров с заказчиком» (на самом же деле все происходило на лестничной клетке подруги-оператора и тайного участника всего этого балагана), неожиданно в полный голос залаял ее пес. Мой избранник напрягся: «У вас там, прости, что – собака?!» Я, как пулемет, выдала: «Да, заказчик пришел с ней на переговоры, ужас просто!» Оставалось молиться, чтобы моя карма не пострадала от такого обилия вранья. Для облегчения совести дала происходящему название «Этическая конспирология».

В назначенный день и час мы собрались в кинотеатре «35 мм». Фойе перед малым залом гудело, улыбалось, переживало, все снимали друг друга на камеры, родители бодрились и знакомились с нашими друзьями, смотрели видеоприветы от тех, кто был очень далеко. Я держала связь по телефону с Алексеем, который просто шел на просмотр какого-то классного фильма.

«Пятиминутная готовность!» – после этих слов все гости быстро зашли внутрь. Кинотехники затаились в рубке, свет погас, и даже трое случайных ребят, по ошибке оказавшихся в зале, тоже замерли в недоумении. Я встретила Лешу у кинотеатра, беспечно рассказывая про свой рабочий день и заботливо спрашивая, купил ли он заветные сверла для ремонта. А в голове у меня была только метка, белая метка из скотча посередине сцены, ровно на том месте, где я должна была стоять через двадцать минут, – там, куда будет бить из кромешной тьмы луч прожектора.

Дальше все было на удивление спокойно и быстро. Я как-то умудрилась отлучиться под предлогом срочного звонка, выбежала, на всякий случай сходила в туалет, чтобы не описаться от волнения прямо на сцене, развернула кольца, зажала их в кулак и тихо вернулась в зал, спрятавшись за тяжелой бархатной портьерой.

Сквозь щель между шторами я наблюдала уже наизусть известный мне фильм: джунгли, я, запотевшие стекла, песок, нелепая и смешная мультипликация под музыку Рави Шанкара. Мелодия стихает – сейчас мой выход. Когда я наконец вышла на сцену, у меня не дрожали ноги, я не готовила текст, а просто смотрела в пятно света, потому что ничего другого не было видно. Я говорила и не знала, что из-под ног Алексея уходит земля, что почти все в зале плачут, мой отец не дышит, лучшая подруга дрожит, а в рубку киномехаников набилось больше дюжины сотрудников кинотеатра.

Леша согласился как-то подозрительно быстро – высоким, абсолютно не своим голосом. Мне даже померещилось, что это кто-то из друзей в шутку пискнул из зала.

Дальше было много всего: вспыхивающие всеми цветами прожекторы, радость людей, сорвавшихся наконец со своих мест, слезы и полная прострация, в которой мы вдвоем стояли на сцене.

Подруги, знавшие о готовившемся событии, озабоченно спрашивали, страшно ли мне. Но я не боялась. Это ведь только когда сомневаешься, когда не уверен, что готов, – тогда да. А я знала, что все происходящее, как ни странно, очень естественное, открытое проявление меня, моей воли и преданности одному замечательному человеку. К тому же мы с Лешей – закадычные друзья, у нас в отношениях нет всей этой гендерной ерунды про принцесс и рыцарей. И я знала, что он меня поддержит.

К сюрпризам он тоже уже успел привыкнуть: к тому, что я крашу волосы в голубой и розовый, по ночам громко придумываю песни или пишу детские сказки, что я могу ни с того ни с сего встать в вертикальный шпагат или подобрать в метро потерявшуюся таксу.

Поэтому я не думала, что он потеряет сознание оттого, что я покажу ему смешной фильм, выйду на сцену и попрошу его об очередной безумной вещи. Он – самый толерантный человек, которого я знаю, с кучей достоинств, тогда как у меня только одно преимущество, и то сомнительное: со мной не скучно.

У нас большие планы: Леша мечтает научить меня дайвингу, поехать с палаткой в Исландию и выпустить мою книгу. Я хочу собаку и такие же прекрасные волосы, как у него. Но вы же наверняка ждете продолжения рассказа про свадьбу.

Официально мы уже женаты, но торжество пройдет в Индии. Обмотаюсь в праздничное красное сари, увезем друзей в горные леса, на кофейные плантации, позовем побольше местных жителей и музыкантов и устроим нашу особенно обыкновенную индийскую свадьбу длиной в неделю. Чтобы все как у людей.

ФОТО: НИКОЛАЙ ЗВЕРКОВ. СТИЛЬ: ДИНАРА ГАЯЗОВА. МАКИЯЖ И ВОЛОСЫ: ГАЛИНА ПАНТЕЛЕЕВА@THE AGENT ДЛЯ ORIBE. НА ОКСАНЕ: ПЛАТЬЕ, SPORTMAX; КОЖАНЫЙ ПЛАЩ, YVES SALOMON; ТУФЛИ, DIOR; КОЛЬЦО И ТИАРА, CHAUMET. НА АЛЕКСЕЕ: ПИДЖАК И ФУТБОЛКА, PAUL SMITH; БРЮКИ, LOUIS VUITTON; КЕДЫ, DIOR. БЛАГОДАРИМ КИНОТЕАТР «35ММ» (УЛ. ПОКРОВКА, 47/24) ЗА ПОМОЩЬ В ПРОВЕДЕНИИ СЪЕМКИ