Джонни Депп: «Я стал актером, потому что надо было платить по счетам»

ДЖОННИ ДЕПП: С ним очень комфортно! Гор уважает абсурдность бытия и ни на кого не оглядывается – по-моему, только так и можно жить. В ходе работы над новым проектом у нас сложилось общее представление об отношениях моего краснокожего героя Тонто и Джона Рида – «одинокого рейнджера»! Я хотел найти собственный подход к персонажу и в то же время сохранить образ, созданный писателями Фрэнком Страйкером и Джорджем Ви. В Голливуде к индейцам всегда относились пренебрежительно. Наша картина – попытка хоть немного восстановить справедливость. Лично я хотел показать, что Тонто – не просто какое-то быдло. Он воин, у которого есть честь и достоинство. А еще его народу свойственно потрясающее чувство юмора! Отсюда и имидж, вдохновленный одной из работ художника Кирби Сэттлера. Для меня эти полоски на лице – символ разделения его личности... если вы понимаете, о чем я.

GRAZIA: Чем еще вам запомнилась роль?
Д.Д.: Высокой степенью риска и уровнем адреналина! Мне сильно повезло, что я остался жив! Когда лошадь несется во весь опор и ты вдруг понимаешь, что находишься под ней, – это запоминается!

GRAZIA: Судя по татуировке в виде головы индейца на вашей руке, тема фильма давно вас интересует?
Д.Д.: Это моя первая тату, я сделал ее в 17 лет в память о деде. Много поколений моих предков жили в Кентукки, а моя прабабушка – из племени чероки.

GRAZIA: Наверное, тогда вы вряд ли могли представить, что сыграете такого героя, как Тонто?
Д.Д.: Разумеется, я в те годы про кино и не думал и мечтал стать музыкантом. Звездная карьера не стояла на первом месте – важно было просто играть на гитаре. Первая появилась у меня лет в 12, а книжку с аккордами я украл из супермаркета. Да так увлекся, что даже не заметил полового созревания.

GRAZIA: Говорят, именно поэтому вы в 15 лет бросили школу?
Д.Д.: Да, отчислился. А через пару недель подумал, что сделал глупость и надо бы все исправить. Пришел к директору. Он был очень любезен и сказал: «Джонни, мы не хотим, чтоб ты возвращался. Ты помешан на музыке, это твоя страсть – так посвяти себя ей полностью».

GRAZIA: И как же вас занесло в Голливуд?
Д.Д.: Я стал актером, потому что надо было как-то жить: платить по счетам, снимать квартиру... Мой приятель Николас Кейдж познакомил меня с людьми из мира кино – так все и началось.

GRAZIA: После сериала «Улица Джамп, 21» вы превратились в кумира подростков. Вас это радовало?
Д.Д.:Нет. Я чувствовал себя неуютно – просто невыносимо ощущать себя неким «продуктом»! От такого и клаустрофобия может начаться. Тогда я дал себе слово, что выберу свой путь в искусстве и никогда не пойду ни на какие компромиссы. А если не получится – буду знать, что хотя бы попытался. В конце концов, всегда можно играть на гитаре, заливать бензин в бак – да мало ли занятий...

GRAZIA: Вы всегда отличались решительностью?
Д.Д.: Нет. Переломный момент случился в детстве. Один мальчишка из школы очень меня доставал. Мама сказала: «Если он к тебе еще полезет, возьми что-нибудь тяжелое и брось в него». Я так и сделал – и сработало! Тогда мне стало ясно, как поступать, когда кто-то покушается на личное пространство или лезет в душу. Благодаря этому через несколько лет, когда меня связала по рукам и ногам огромная кинопроизводственная корпорация, я смог вырваться.

GRAZIA: Вы с мамой похожи?
Д.Д.: Надеюсь! Она лучшая женщина в мире – одна из самых умных, веселых людей из всех, что я знаю, и мой ближайший друг. Мне очень с ней повезло. Семья – это основа основ, единственная безусловная любовь, которую человек получает в жизни.

GRAZIA: Вы сказали, что не хотели быть «продуктом» – то есть не хотели играть пустоголовых слащавых красавчиков?
Д.Д.: Да. Кстати, некоторые считают это глупостью.

GRAZIA: Тогда какие же герои вам интересны?
Д.Д.: Те, которых общество не принимает, считает ненормальными. Мне важно то, как люди себя ведут, что движет их поступками, что их заводит. Чем вызваны все эти мелкие нервные жесты, которых у меня самого предостаточно...

GRAZIA: А что заводит лично вас?
Д.Д.: Дыхание. Каждый наш вздох – подарок. Но мы постоянно об этом забываем. Знаете, я провел какое-то время в таборе румынских цыган и многому у них научился – у ребят есть вкус к жизни! Я не имею в виду постоянные праздники и застолья. Они умеют ценить любой момент и быть счастливыми.

GRAZIA: Такой опыт помогает вам готовиться к ролям?
Д.Д.: Конечно! По-моему, величайший дар, который есть у людей, – интуиция. Когда я читаю сценарий, в сознании словно вспыхивают характеры и сцены. Иногда помогает ассоциация с чем-то знакомым. Например, Эдвард Руки-ножницы ассоциировался у меня с двумя образами. Первый – совсем маленький ребенок, а второй – собака, которая была у меня в детстве, точнее, ее безусловная любовь... Помню, она что-то натворит, я ее отругаю, она съежится, спрячется в угол, но стоит ее позвать – и она тут как тут, счастливая, исполненная преданности. Так приходит идея, я делаю какие-то заметки о чертах персонажа, а потом все это забываю, отпускаю себя – и действую здесь и сейчас. Сложнее всего было перевоплотиться в трансвестита. Потребовалась серьезная внутренняя перестройка. Я очень уважал противоположный пол до съемок в картине «Эд Вуд», а теперь буквально преклоняюсь перед ним. Туфли, бюстгальтеры и так далее... все это так непросто!

GRAZIA: А вам хотелось бы сыграть женщину?
Д.Д.: Да! Когда находишься рядом с беременной женой все девять месяцев, понимаешь: она куда выносливей тебя! Любой представитель сильной половины человечества, случись ему вынашивать младенца, раскиснет через несколько недель. А ведь потом еще роды!

GRAZIA: А есть какая-то конкретная героиня, в которую вы бы перевоплотились на экране?
Д.Д.: Певица Кэрол Ченнинг – она потрясающая! А из реальных мужчин выбрал бы Дона Риклза (американский сатирик и актер эстрады. – Примеч. Grazia).

GRAZIA: Кем бы вы стали, если бы не сложилась карьера в кино и музыке?
Д.Д.: Думаю, писателем.

GRAZIA: А какую профессию не выбрали бы никогда?
Д.Д.: Президент США.