Иван Охлобыстин: «Хочу, чтобы меня считали человеком Возрождения!»

GRAZIA: Какой смысл вы вложили в название выступления – «Доктрина 77»?
ИВАН ОХЛОБЫСТИН: В первую очередь, 77 – это Москва. Так сказать, территория, определяющая будущее всей страны. Кроме того, данный свод правил дополняет предыдущие 76 доктрин морально-общественного плана. Конечно, это прозвучит дерзко, но я собираюсь излагать свои взгляды как независимый мыслитель. Естественно, с учетом моей безусловной приверженности Русской православной церкви.

GRAZIA: А конкретные детали хотите сохранить в тайне?
И.О.: Нет, почему же. Предстоит выступление на большом стадионе, который вообще нереально освоить. Никому – ни Майклу Джексону, ни Мадонне, ни U2 – это не удалось в силу технических моментов. Даже самые зрелищные представления казались далеким отблеском в темноте. Тут же титанический размах, масштабы Валгаллы! Поэтому обманывать людей, купивших билеты, абсолютно бессмысленно. Я их ничем не поражу. Для того чтобы зрители могли хоть что-то сфотографировать на память, мы установим символическую трибуну в форме пирамиды. Вокруг – 77 светильников, которые будут загораться по одному. А я выйду к микрофону, чтобы за 77 минут рассказать о моем видении окружающего.

GRAZIA: И какова сверхзадача всего мероприятия?
И.О.: Мне 45 лет, и я пришел к определенным личным результатам. Они не окончательные, ведь ничего завершенного в этом мире быть не может. Но есть какие-то очевидные вещи. Я знаю, что умею говорить, и надеюсь не впасть в ступор на этой пирамиде. Потом некоторые будут шептаться: как-то подозрительно, перед выборами-то, странновато. Многие завопят: эка он пальцем в небо ткнул, до него Конфуций все то же самое сказал. Ишь ты, Ницше... Появится тысяча разных мнений. И процентов 60 наверняка окажутся отрицательными. Но непременно кто-то выслушает и пропустит мои слова через себя. Других целей у меня нет.

GRAZIA: Иван, рассчитываете, что после «Доктрины 77» вас, работающего в стольких направлениях, назовут человеком Возрождения?
И.О.: Думаю, это слишком широкое определение. Но хочу, чтобы так и случилось: гордился бы перед детьми.

GRAZIA: А как семья относится к вашему проекту?
И.О.: Жена – как нормальный человек и супруга: с улыбкой и беспокойством. Я ведь свои деньги трачу на пирамиду, а это дико накладно. Мог бы вложить их в какое-то предприятие, бизнесом заняться... А я пускаю собственные средства на то, над чем потом, возможно, смеяться будут. Еще и большинст во людей, скорее всего, сочтут дураком. Но тем не менее вижу в этом промысел божий. У меня, деревенского мальчишки, появилась возможность подняться на сцену крупнейшего стадиона одной из самых больших стран мира, ядерной державы. И сказать то, что думаю. Разве плохо? Вряд ли это окажет на меня такое сильное воздействие, что я сойду с ума или начну призывать с трибуны к резне. Просто существуют какието вещи социально-общественного порядка, которые я должен обсудить. Иначе никак.

GRAZIA: Не страшно, что окрестят потом «лужниковским мечтателем», как Ленина когда-то – кремлевским?
И.О.: Вы знаете, мне такое прозвище даже понравится. С одной стороны, жить иллюзиями нельзя. С другой – и без них невозможно. У человека должна быть сверхидея, собственно, то, к чему он идет. Иначе ты болтаешься и оказываешься в итоге там, куда общество тебя пристроило. И итог получается случайным, неинтересным, каким-то пресным. Что бы ни говорили, но воображение – высшая форма мышления.

GRAZIA: Если вы именно этому учите своих детей, то они непременно решат стать актерами...
И.О.: Анфиска действительно хочет, и жена от ее увлечения не в восторге. А мне кажется, что пока ни у одного из моих потомков нет сценических данных, никаких предпосылок. Они не очень органичны. Кстати, на себя в этом смысле я тоже смотрю с большим скепсисом. Существуют ведь две версии органичности. Первая – природная, врожденная: вот человек двигается как кошка, и на него приятно глядеть, за ним хочется наблюдать. Вторая – харизматического свойства. Проявляется она так: чем чаще персонаж появляется на экране, тем легче зритель смиряется с его образом. Сначала считали неприятным, а посмотрев на него тысячу раз – приняли. Таков закон человечества. Люди как динозавры, им важны только свет и движение. Печально, но факт: зритель не любит думать. Из этого интервью многие сделают один простой вывод: чудной чувак, хитро мыслит, видно, по деньгам мутит, что-то пытается получить на халяву. На выгоду рассчитывает человек, на что же еще...

GRAZIA: Непросто жить с такими взглядами...
И.О.: Я умею абстрагироваться. Например, люблю настраивать новые мобильные телефоны. Это для меня как релакс, йога. Беру сотовый и переписываю свою записную книжку вручную. Я получаю удовольствие и ни о чем не думаю, даже о том, что делаю в данный момент. Вхожу в блаженное состояние покоя. И только в самой глубине мур лычу свою любимую литературную фразу: «Ну почему люди не летают?»