Иван Ургант: «Когда я встречусь с Гришей, разговор будет коротким!»
GRAZIA: Группа выступает в том составе, в котором долгое время тайно репетировала в Питере? Или для московского концерта в рамках Bosco Fresh Fest пришлось кого-то поменять?
ИВАН УРГАНТ: Я слышал, что она выступает в том составе, в котором лучше всего звучит. Вроде бы там есть музыканты из групп «Фрукты» и «Земфира» – и непосредственно Гриша.
GRAZIA: Скажите, если новый проект не будет иметь коммерческого успеха, вы продолжите играть ради удовольствия? Или не станете что-то делать без серьезных гонораров?
И.У.: Здесь о коммерции вообще речи не идет. Просто музыкальный заряд настолько сильно ударил в голову этому странному усатому человеку, что по инерции движение продолжается какое-то время, но, надеюсь, скоро закончится. Хотя известны случаи, когда гонорары меняли многие вещи. А судя по текстам его песен, которые я слышал краем уха, он жадный до денежных знаков тип...
GRAZIA: Музыкант Гриша Ургант – ваше альтер эго. Вы не мечтали нанять настоящего двойника, которого могли бы отправлять на нудные деловые переговоры и скучные мероприятия?
И.У.: Я, если честно, себя никаким образом с Гришей не связываю. Это какая-то отдельно существующая субстанция, остатки и обрывки которой я всякий раз то нахожу в интернете, то слышу по радио или на каких-то фестивалях. Но надеюсь положить этому конец. Что-то мне подсказывает: когда я с ним лично встречусь, разговор будет коротким. Оторву подонку голову и пущу гулять по Новинскому бульвару...
GRAZIA: Кстати, раз уж зашла речь – в романе «Мастер и Маргарита» конферансье театра «Варьете» Бенгальскому оторвали голову за шутки и отрицание дьявола. Вам это кажется достойным финалом карьеры ведущего или вы бы хотели умереть на сцене по-другому?
И.У.: Жоржу Бенгальскому оторвали голову, потому что он врал. Шутить можно, а врать нельзя. Думаю, есть всего несколько человек, которые могут подобным образом закончить мою карьеру ведущего. Таких людей легко пересчитать по гигантским пальцам моей огромной руки. Как бы голова не отвалилась сама – вот это гораздо страшнее.
GRAZIA: Говорят, вам хотят предложить роль барона Мюнхаузена в новом фильме...
И.У.: Я, если честно, не очень люблю ремейки. Эта картина – одна из самых прекрасных киноработ в отечественном кинематографе. Более того, один из лучших драматургических примеров. Я очень люблю пьесы и сценарии Григория Горина. И уникальная сумма этих слагаемых привела к такому результату. А про нового барона Мюнхаузена ничего не знаю и знать-то особо не хочу.
GRAZIA: Какой поступок в вашей жизни вы считаете самым мужским?
И.У.: Однажды я вынес из леса раненого медведя. Приволок его в свой дом, и он превратился в юношу. Это того же автора, кстати, сюжет.
GRAZIA: Способна ли женщина быть для вас другом? Или это чисто мужское занятие?
И.У.: Я не делю друзей по половому признаку. Для меня неважно, что там внизу. Важно, что там внутри.
GRAZIA:У вас подрастают дети. Что, по-вашему, в первую очередь нужно, чтобы воспитать в ребенке настоящую личность – кроме, само собой, наглядного примера?
И.У.: Мне бы очень хотелось быть для них примером и повлиять на то, чтобы они стали честными, добрыми, порядочными, образованными людьми, а уж дальше пускай сами... И еще самостоятельными прежде всего!
GRAZIA: Вы страстный человек?
И.У.: В меру. Скажем так: я умеренно фанатичен, сдержанно одержим и лаконично страстен.
GRAZIA: Говорят, что любовь не выдерживает расстояния. Вы с этим согласны?
И.У.: Мне кажется, она выдерживает расстояния, скорость, площадь и многое другое.
GRAZIA: Для вас это дар или испытание?
И.У.: К сожалению, долгие годы я стараюсь отыскать ответ на этот вопрос. И такие попытки являются прекрасным двигателем моей жизни и жизни людей, которые меня окружают. Я могу найти объяснение дружбе, родственным связям – но только не любви. Ее невозможно запланировать.
GRAZIA: Вы способны на преступление ради большого и светлого чувства? Например, могли бы украсть чужую невесту?
И.У.: Мне кажется, что воровать невест нехорошо. Нужно найти свою собственную.
GRAZIA: То есть вы не подвержены излишним эмоциям?
И.У.: Нет, я не настолько рационален. Но, в общем, больше люблю спонтанность, чем тонкий расчет.
GRAZIA: Для вас импровизация – это прежде всего хорошо подготовленная и отрепетированная реприза?
И.У.: Всегда по-разному. Просто иногда случается, что слова сами вылетают веселым хороводом из твоего полураскрытого рта. А бывает, открываешь его – а оттуда только ветер-суховей. И в эти минуты было бы хорошо, чтобы подключался и мозг.
GRAZIA: В вашей карьере случались полные провалы, когда вы, что называется, попадали в «точку невозврата»?
И.У.: Вы знаете, на самом деле не существует такой точки. Обычно все исправимо. И всегда есть возможность верить в светлое будущее и в победу коммунизма. Никогда не бывает все окончательно плохо, рядом постоянно проглядывает и что-то хорошее. В конце концов, можно перебраться в другое место и начать жизнь с чистого листа.
GRAZIA: Вы объехали всю Европу и Америку. А в каком городе вам хотелось бы остаться на долгое время – или даже навсегда?
И.У.: В Нью-Йорке, Париже, Венеции, а еще в Петербурге и Москве. Вполне возможно, когда-нибудь разделю себя на пять частей, если медицина позволит им автономно существовать, и распределю между этими городами.
GRAZIA: А что такое для вас оказаться в нужное время в нужном месте?
И.У.: Сложный вопрос. Наверное, неожиданно войти в комнату Марка Цукерберга в момент придумывания им Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) с громким криком: «Чувак, не возвращай мне 60 долларов – лучше отдай 30% своей компании!»
GRAZIA: У вас есть сейчас мечта, которая на данный момент неосуществима?
И.У.: Я бы хотел, чтобы в Белоруссии была демократия. Мне кажется, очень многие вещи начинаются с Белоруссии.
Интервью: Анна Сиротина