Личный опыт: как справляться с домашним насилием

У нас все было не так: мои родители жили вместе очень спокойно и так же спокойно развелись, когда мне исполнилось лет семь. Мама с папой и отчимом сумели сохранить дружеские отношения: разрыв прошел цивилизованно, меня любили взрослые, а я – их. Возможно, эта нежность окружения и сформировала во мне веру в то, что люди вокруг хорошие. А еще – неумение сопротивляться.

Однажды я познакомилась с Денисом. Он казался невероятным, я таких никогда не встречала! Мне – пятнадцать, ему – двадцать семь. У него своя радиостанция, он общается с Гребенщиковым, представляете? И вообще со всеми людьми, которыми я восхищалась в ту пору, – музыкантами, поэтами. Этот человек занимался восторгавшим меня делом: организатор концертов, талантливый программист. Я уже тогда неплохо фотографировала и предложила поснимать концерт, а Денис внезапно позвал меня помогать. Мы вместе развешивали афиши по городу, много разговаривали. Мне казалось, что я встретила кого-то очень близкого по духу: мы читали одни книги, слушали похожую музыку, понимали друг друга с полуслова. Денис сразу начал привлекать меня к серьезным делам в своей компании. Представьте: школьница, а после уроков едет на радиостанцию и заказывает площадку для выступления «Аквариума»!

Все вокруг шутили над нашими отношениями, его девушка ревновала, а я удивлялась: подросток и взрослый мужик, что между нами может быть общего? Я не могла понять, что происходит, пока Денис не стал после каждой встречи уговаривать меня зайти к нему домой. Так старался ради меня: каждое утро приезжал к подъезду на велосипеде, провожал на занятия. Сразу бросил подружку, как только стал за мной ухаживать, я подумала, что у него серьезные чувства.

Только сейчас вспоминаю, что на вечеринках та девушка все время плакала после общения с ним. А я не обращала внимания, не понимала, что это первый звоночек. Я долго отказывалась заходить к нему домой, говорила, что мне нужно делать уроки, родители будут волноваться.

У нас был ремонт, и однажды я пригласила Дениса помочь, чтобы мама с отчимом его разглядели получше. Он пришел, что-то клеил и красил до позднего вечера, а потом то ли ненароком, то ли специально прилег на диван и заснул. И мама не стала его будить и выгонять, накрыла пледом и отправила нас с братом спать в другую комнату.

С тех пор семья стала к нему как-то мягче относиться, а он заявлялся к нам каждый вечер, как к себе. Приносил еду, готовил на кухне, часто оставался на ночь – будто случайно. Спал уже в нашей комнате на моей кровати, валетом, лицом к ногам.

Я не знаю, почему родители это разрешали: то ли искренне думали, что в их квартире, в комнате, где спит еще мой младший брат, ничего не произойдет, то ли видели, как сильно я влюблена, и боялись: я уйду за этим мужчиной, если они не разрешат нам встречаться.

А он насиловал меня каждую ночь. Я тогда не понимала, как это называется, просто знала: мне страшно, плохо и ничего не хочется. Я не могла кричать, плакать, поскольку боялась, что родители его выгонят и мы никогда больше не увидимся. Не имела представления, что нормально, а что не очень.

И поговорить было абсолютно не с кем: для мамы секс был запретной темой. У нее то же самое было с родителями. Мама выражалась так: «Если он тебя хоть пальцем тронет, я его засужу, а папа – убьет!» Как после этого с ней можно было обсуждать то, что я его люблю, но мне страшно, больно и не хочется заниматься с ним сексом?

А Денис снова и снова звал к себе: нам неловко у родителей, неудобно у брата в комнате. Я отказывалась, ведь хотела жить с мамой и папой. Однажды произошел скандал: якобы Денис очень расстроен, а его обижаю. Пропал на сутки, я плакала, звонила его друзьям, искала, а потом он внезапно появился и пригласил к себе домой: оказалось, что за это время он полностью переделал комнату в своей квартире, сделал точно такую же, как моя. Я это восприняла как то, что он готов личное пространство «подстроить» под меня, хотя сейчас понимаю, что это была манипуляция. Но тогда собирала вещи для переезда и рыдала как никогда в жизни. Было очень страшно вот так уходить из дома, но я чувствовала себя обязанной ему.

А потом Денис во время ссор начал портить мои вещи. Например, разбил iPhone, но родителям пришлось соврать, что я его уронила. Я вообще не знала, как можно признаться в том, что у нас происходят какие-то странности, думала, все это случайность или следствие моего неправильного поведения. Что стоит мне научиться быть более мягкой и женственной, как все сразу станет прекрасно. И у нас действительно между периодами бурных ссор были просто замечательные времена и моменты.

Через год он впервые меня побил: мы спорили о работе, я говорила, партнеры обманывают его, и он внезапно набросился – до сих пор не могу вспомнить, что именно он делал. Было четкое понимание, что этот человек может меня убить. Я пыталась защищаться, боролась – чем злила его еще сильнее, и он становился яростнее. Я забилась в угол, прикрыла голову руками и начала извиняться и умолять прекратить. Подсознательно поняла, как надо действовать, чтобы он успокоился.

После того как все закончилось, я плакала на кухне. Денис пришел за мной и внушил, что во всем виновата я сама: была к нему жестока – и он просто не выдержал и был вынужден это сделать. Впоследствии он никогда не извинялся, сколько бы раз подобное ни происходило. Всегда я просила прощения за то, что плохо с ним поступила и он так поступал. Я надеялась: если буду вести себя иначе, этого больше не произойдет. За его поведение ответственна я, насилие – просто следствие моих слов. Я ждала, что он вот-вот очнется и снова станет тем тонким умным человеком, которого любила.

И понимаете, ведь никто не подозревал, что он может делать такое. Я в то время многим людям, кроме родителей, говорила: он меня бьет. Хотела, чтобы они подтвердили, что это ненормально. Но никто не верил в серьезность ситуации, думали, наверное, я преувеличиваю. В конце концов, бьют женщин какие-то ужасные уголовники, а не мальчики с музыкальными пальцами. Бьют других, не таких благополучных девочек-отличниц из хороших семей. Я очень хотела помощи, но не знала, где ее можно найти.

Меня в то время сильно накрывала психосоматика: мы уже переехали в Москву, я поступила в институт, училась и не хотела жить. У меня болело абсолютно все. Деньги, что присылали мне родители, я тратила на походы по клиникам, буквально разваливаясь на кусочки. Анализы показывали какие-то сбои во всех частях организма, и врачи никак не могли определить, что со мной происходит. Я лежала сутками в кровати, перестала отвечать на семинарах, ни с кем не общалась.

Денис ужасно сочувствовал тому, какая я слабенькая и беспомощная, заботливо колол мне витамины... Когда не бил. В те моменты я умирала от благодарности к нему. Он был единственным каналом общения, возил в институт и забирал из него, посещал со мной докторов – я нигде не бывала без него. Он делал меня невероятно счастливой и в то же время самой несчастной на свете, я все больше погружалась в эту измененную реальность. Все, что со мной происходило, очень типично, будто по учебнику для жертв семейного насилия: в таких семьях границы женщин потихонечку сдвигаются, сдвигаются, сдвигаются... До тех пор, пока они не перестают отличать добро от зла.

Никто не бывает готов к тому, что тебя будут бить, насиловать или унижать дома. Сначала ты пытаешься понять, что случилось, не можешь назвать это прямо, тебе кажется, что произошло недоразумение какое-то. Грань очень тонка. Ты не замечаешь, как оказываешься полностью обессиленной и сознание отключается от внешнего мира. Все направлено на то, чтобы следить за настроением мужчины: ласковый или злой? Ждет скандал или тихий вечер? Будет шутить и обнимать или побьет? Ни о чем другом ты просто больше не можешь думать! На то, чтобы взять, собраться и уйти, нет никаких сил. Даже на мысли об этом.

Впервые депрессию у меня заподозрил невропатолог: когда все анализы показывали черт знает что, а причины никак не находились. Прописали таблетки – и они очень мне помогли, появилась энергия, поэтому после очередного скандала я сказала Денису, что ухожу от него. Он умолял не бросать его. Впервые извинился – и тогда я поверила и осталась.

Как раз в тот момент в одном чате я случайно пересеклась с каким-то мальчиком из Германии: это было совсем мимолетное знакомство, но оно почему-то переросло в многочасовые разговоры по Skype. Заша был первым, кто узнал о том, что происходит у нас дома, и при этом воспринял все серьезно. И пришел в ужас. Он тогда сказал, что не существует причин, по которым девушку можно ударить. Неважно, что ты сказала или сделала, никто на свете не заслуживает подобного отношения! Ни один человек в мире мне раньше такого не говорил. После того разговора я внезапно поняла, что действительно могу уйти от Дениса навсегда.

Тогда как раз умерла моя мама, попала под трамвай. Заша сутками висел со мной на телефоне, сидел перед экраном Skype всю ночь, пока я плакала, писал бесконечные СМС, поддерживал как мог. А Денис закатывал скандалы: то обзывал меня последними словами, то становился на колени и умолял выйти за него замуж. Я жила в каком-то кошмаре, из которого не видела выхода. Однажды он побил меня прямо во время разговора по Skype. Заша все видел – и на следующий же день прилетел ко мне в Москву. Тогда я стала собирать документы для визы невесты в Германию.

Мы с Зашей женаты уже три года, я пришла в себя, снова начала фотографировать и думаю, куда пойти учиться – теперь уже на здоровую голову и осознанно. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы рассказать о том, как это бывает. Что выход – есть. Не всем встречается любимый или друг, который может приехать и спасти. Но есть масса организаций, врачи, антидепрессанты, горячие линии с психологами. Так что с этим можно и нужно что-то делать. Вот хотя бы рассказывать обо всем, как сейчас – я».