Ричард Гир: «Я не Казанова или Дон Жуан, но попробуй объясни это поклонницам!»
GRAZIA: В 80-х вы отказались играть финансиста Гордона Гекко в культовом фильме Оливера Стоуна «Уолл-стрит», но ведь ваш персонаж в «Порочной страсти» мало от него отличается. Что повлияло на решение тогда и сейчас?
РИЧАРД ГИР: В тот раз попросту не зацепил сценарий: герой показался мне чужим и непонятным. А ведь актер должен сделать так, чтобы люди поверили в реальность персонажа! Мне кажется, в такой ситуации нужно стараться быть честным хотя бы перед собой. И не браться за роль, которую не в состоянии «оживить».
GRAZIA: Характер магната-афериста Роберта Миллера оказался ближе?
Р.Г.: Ну я бы не сказал, что это мое альтер эго! (Смеется.) Но я его отлично понимаю – он готов на все ради достижения своих целей и одинаково безжалостен как с бизнес-партнерами, так и с близкими: супругой, дочерью и любовницей.
GRAZIA: Но если ваш герой настолько бесчеловечен, почему, например, жена от него не уйдет?
Р.Г.: Разве это не очевидно? Ведь в жизни так чаще всего и бывает. Во-первых, нужно помнить о такой «основе» брака, как банальная привычка. А во- вторых, о деньгах и возможностях, которые они дают: жена и дочь Миллера просто не хотят лишиться привычных благ.
GRAZIA: Вы бы на их месте поступили так же?
Р.Г.: Для меня любовь важнее богатства.
GRAZIA: А как насчет признания? Когда Майкл Дуглас получил «Оскар» за роль в «Уолл-стрит», не пожалели хоть на миг об отказе?
Р.Г.: Мне безразлично мнение киноакадемиков. Оно ничего не изменит в моей жизни. Я выкладываюсь на площадке не столько для критиков и публики, сколько ради себя и близких.
GRAZIA: Какую из множества ролей назвали бы своей любимой?
Р.Г.: Пожалуй, писателя Клиффорда Ирвинга, которого я сыграл в картине «Мистификация». Это одна из лучших моих работ. Хотя, к сожалению, фильм мало кто видел.
GRAZIA: Как вы сегодня выбираете проекты?
Р.Г.: Сейчас в первую очередь обращаю внимание на тех, кто за кадром. Творческие люди, способные сделать съемочный процесс максимально интересным и приятным, – вот что меня действительно вдохновляет. Я воспринимаю работу как захватывающее приключение в хорошей компании – а вот сумма гонорара мне абсолютно безразлична. Я уже достаточно накопил, чтобы плевать на деньги.
GRAZIA: В кино вас часто можно увидеть в образе героя-любовника – как этот имидж отразился на вашей жизни?
Р.Г.: Я то и дело сталкиваюсь с девушками (хотя сейчас, конечно, не так часто, как лет 20 назад), у которых сложилось обо мне определенное представление. А ведь я не Казанова или Дон Жуан – но попробуй объясни поклонницам!
GRAZIA: И что же здесь сложного?
Р.Г.: Ну как-то нелегко признать, что ты совсем не похож на экранного секс-символа без страха и упрека!
GRAZIA: После взлета в начале 80-х вы ушли в тень практически до триумфа «Красотки» в 1990 году. Что случилось?
Р.Г.: Только не подумайте, что я запил или подсел на наркотики! Работал как обычно, просто с проектами не везло. Успех – абсолютно непредсказуемая вещь, нечто сродни алхимии: когда все сходится и картина «выстреливает» – это невероятное чудо.
GRAZIA: Наверное, сильно переживали во время той полосы неудач?
Р.Г.: Я каждый божий день спрашивал себя: «Ну почему мне не предлагают хороших сценариев?» Хотя ответ был очевиден: «Ты не приносишь прибыли, приятель». В какой-то момент даже решил уйти из бизнеса, но потом понял: сдаться никогда не поздно – так почему бы сначала не рискнуть?
GRAZIA: Правда, что вы дважды отказывались от роли в «Красотке»?
Р.Г.: Когда я впервые прочитал сценарий, он показался мне примитивным. Дешевая сказка про Золушку, только на новый лад. Но меня уговорил агент – да и сроки выплаты кредитов поджимали... Так что я снялся только ради денег, а фильм в итоге стал моим главным хитом. Говорю же – в нашем деле ничего нельзя просчитать!
GRAZIA: Во время брака с Синди Кроуфорд вы постоянно находились под прицелом фотокамер, а сейчас стараетесь ограждать свою личную жизнь от внимания прессы. Скажите, вы счастливы?
Р.Г.: Да, абсолютно! И спасибо за это должен в первую очередь сказать Кэри (вторая жена Гира – актриса и модель Кэри Лоуэлл. – Примеч. Grazia). Именно благодаря ей я понял, что такое настоящая любовь.
GRAZIA: Вот об этом, пожалуйста, поподробнее!
Р.Г.: По правде говоря, долгие годы я был зациклен на себе и своей внутренней жизни. А когда мы познакомились, как-то незаметно освободился от оков эгоизма – словно из тюрьмы вышел! После встречи с Кэри я осознал, что любить не менее важ- но, чем быть любимым.
GRAZIA: Поэтому и решились наконец стать отцом?
Р.Г.: Да уж, меня не назовешь молодым папашей! (Смеется.) Мне потребовалось целых 50 лет, чтобы понять, что я хочу ребенка и не боюсь ответственности. Но лучше поздно, чем никогда!
GRAZIA: Почему вы назвали сына Гомер Джеймс Джигме?
Р.Г.: Первые два имени – в честь его дедушек, а последнее он получил от тибетцев, оно означает «бесстрашный».
GRAZIA: Что, по-вашему, необходимо для того, чтобы воспитать настоящую личность?
Р.Г.: Минимум контроля! Детям нужно давать свободу и возможность экспериментировать. Главное, чтобы они знали, что их любят.
GRAZIA: Трудно совмещать жизнь знаменитости с буддистской философией?
Р.Г.: Нет ничего проще. Если человек испытывает интерес к самопознанию и обладает открытым взглядом на мир, все остальное – ерунда.
GRAZIA: Вы активно поддерживаете движение за независимость Тибета, а также помогаете инфицированным ВИЧ. Для чего вам это?
Р.Г.: Я уверен: разным людям нужно искать общий язык и учиться разговаривать друг с другом на равных. В действительности у всех нас одни и те же проблемы. И справляться с ними сообща гораздо легче, чем поодиночке.
GRAZIA: Сейчас вам 63 года – нет ощущения, что самое важное вы уже совершили?
Р.Г.: Ну и пускай – зато я до сих пор могу играть в салки с Гомером!
Интервью: Анна Павлова