Роберт Паттинсон: «У меня довольно скромные запросы»
GRAZIA: Почему вы решили сняться в этой картине? Казалось бы, цирковые подмостки – совершенно не ваш формат!
РОБЕРТ ПАТТИНСОН: Причин несколько. Я как раз заканчивал работу в очередной части «сумеречной саги». Играть Эдварда не так легко, как кажется: нельзя потеть, все время нужно следить за выражением лица – оно должно быть добрым и бесстрастным, потому что яркие эмоции на экране выглядят как в театре кабуки. Это требует постоянного напряжения. А сценарий «Воды слонам!» мне понравился – хорошая история, немного приземленная, но очень жизненная. К тому же на площадке за мной не бегали по пятам пять гримеров. Такое счастье! Потом я познакомился с тайской слонихой – она меня покорила. Пожалуй, между нами вспыхнула любовь с первого взгляда. К тому же мы быстро нашли общий язык с Кристофом Вальцем и Риз Уизерспун. Когда сотрудничаешь с двумя обладателями «Оскаров», создается впечатление, что все делаешь правильно. Чем выше ставишь планку, тем больше шансов превзойти самого себя. Поэтому теперь я предпочитаю работать с лучшими из лучших.
На съемочной площадке за внимание Роберта боролись две женщины: тайская слониха и Риз Уизерспун |
GRAZIA: Наверное, четвероногие «коллеги» изменили ваше отношение к цирку?
Р.П.: Вообще-то я до сих пор не знаю, как там обращаются с животными, ведь видел только хвостатых «профессионалов», подготовленных для съемок в кино. Думаю, цирк – это тяжело. Звери часто получают травмы, а чтобы научить, например, лошадей всяким штукам, наши дрессировщики потратили несколько месяцев. Если с одной из них что-то случится, заменить ее будет просто некем. Понадобится еще полгода, чтобы натаскать другую. Но лично мне такие «актеры» только облегчили работу. Если в сцене занят слон, играть очень легко: скажем, получаешь хоботом по лицу и действуешь по обстоятельствам. И никто не ждет, что эпизод получится идеальным.
GRAZIA: В детстве вас наверняка водили в цирк. Вам там нравилось?
Р.П.: Не особенно, а вот моей сестре – да. Она была из тех девчонок, которые мечтают убежать с шапито. Я сходил на представление только раз. Клоуны выехали на машине, и вдруг у нее отвалилась дверь – и пассажиры выпали. Мне показалось, что один из них сломал ноги. Сестра повернулась ко мне и прошептала: «Этот клоун умер». Я посмотрел вниз и увидел, что он действительно лежит на арене, а через несколько минут его унесли. До 21 года думал, что мой культпоход закончился чей-то смертью. А потом мама сказала: «Никто тогда не погиб. С чего ты взял? Он просто выпал из машины и получил травму».
GRAZIA: Можете вспомнить какой-нибудь смешной случай, произошедший на съемочной площадке?
Р.П.: Был забавный момент при попытке «контакта» с зебрами. Они намного умнее лошадей, ими невозможно управлять, а уж о дрессировке лучше даже не думать. И вот, по сценарию, одна из них отвязалась и понеслась на людей, в том числе на меня. Я, естественно, отпрянул. А потом вдруг узнаю, что все посчитали меня трусом. Говорили, будто Кристоф благородно заслонил Риз и других актрис. Пришлось пересмотреть эпизод. Оказалось, что Уизерспун сама буквально схватила Вальца и загородилась им от зебры. Очень смешно, что после такого он ходит и хвастается: «Да, я спас их! Зебра остановилась!»
GRAZIA: Фрэнсис Лоренс, режиссер ленты, говорил про вас: «Вы не представляете, как трудно найти мужественного актера 23-24 лет». Что скажете?
Р.П.: Если ты доволен местом, которое занимаешь, – значит, все правильно. По-моему, это и соответствует понятию «быть мужчиной».
GRAZIA: Вы чувствуете себя взрослым?
Р.П.: И да и нет. Странное дело... Когда снимаешься в кино, будто застреваешь во времени. Особенно если ты успешен и редко знакомишься с новыми людьми. При этом ты лишен возможности развиваться и взрослеть, как другие. Слышишь разные мнения, но в каждом разговоре повторяются одни и те же банальности.. Наверное, все дело в круге общения. Редко случается, чтобы человек тебя поразил или совершил какой-то неожиданный поступок. С женщинами все еще более предсказуемо.
GRAZIA: Правда? Хорошо, тогда ответьте в двух словах – что такое любовь?
Р.П.: Не знаю. Вы задаете довольно трудные вопросы! Давайте попробуем разобраться на примере фильма. Его суть – мои отношения с Марленой (героиня Риз Уизерспун. – Примеч. Grazia). Они не вписываются в общепринятые рамки, да и вообще – мужчина не стремится во что бы то ни стало остаться рядом со своей женщиной. Трогательно, что герой с самого начала полностью осознает: он не хочет просто похитить девушку – это было бы не настоящее чувство, а нечто, связанное с гордостью. Если ты потерял голову, то считаешь ту, единственную, лучшей в мире, и все, о чем мечтаешь, – донести эту мысль до объекта страсти. На мой взгляд, таков главный признак любви: он хочет, чтобы она любила себя так же, как он любит ее.
GRAZIA: Ваш персонаж мгновенно попадает под очарование девушки, которую играет Риз Уизерспун. А вы сами верите в «химию» с первого взгляда?
Р.П.: Да, конечно.
GRAZIA: С вами это случалось?
Р.П.: Много раз. Думаю, большинство людей понимают, что перед ними – вторая половина, именно с первого взгляда. Я имею в виду – с первого внимательного.
GRAZIA: Если бы у вас, как у вашего героя, появилась возможность рассказать людям свою историю, какой бы она получилась? На что бы вы надеялись в первую очередь?
Р.П.: Хоть что-нибудь вспомнить! Я сейчас сильно устаю и чувствую себя странно. Страшно боюсь, что вообще все на свете забуду. Я снимался полгода подряд, а в голове не осталось ни единого дня. Только огромный клубок перепутавшихся суток.
GRAZIA: Что для вас означает понятие «полноценная жизнь»?
Р.П.: Наверное, главная составляющая – не бояться совершать поступки, которыми сможешь потом гордиться. У меня довольно скромные запросы. Нужно научиться радоваться простым вещам. Например, недавно я завел щенка – и счастлив.
GRAZIA: Да, так оно и бывает: сначала собака, потом дети... Впрочем, давайте лучше еще поговорим о чувствах. В фильме ваш роман – тайна за семью печатями. Но ведь когда влюбляешься, хочется показать это всему миру. Вы в состоянии что-то скрывать, когда ваше сердце несвободно?
Р.П.: Да я вообще никогда не испытываю желания продемонстрировать что-либо окружающим. Когда я учился в школе, произошел один случай. В 12 лет я пригласил девочку на свидание. Она даже не была моей подругой. А на следующий день все спрашивали: «Вы что, встречаетесь?» Ужасно. Кажется, больше я с ней никогда не разговаривал. Помню, подумал: «Настоящая травля». Забавно, но личные отношения всегда представлялись мне чем-то вроде биржи: чем больше брокеров, тем хуже ситуация.
GRAZIA: Хуже для кого?
Р.П.: Для тебя самого. Если расскажешь все как есть, когда люди уже обсуждают твои отношения, просто подольешь масла в огонь. Твоя история будет ничем не правдивей той, что анонсируют на обложке желтого журнала. Ты автоматически становишься предметом для сплетен и домыслов.
GRAZIA: Вы, наверное, давно не можете спокойно ходить по улицам?
Р.П.: Это точно. Ненавижу, когда меня фотографируют. Даже в детстве не хотел, чтобы мама меня снимала.
GRAZIA: Тогда ваше решение стать актером выглядит, мягко говоря, более чем странно...
Р.П.: Да, тут явное противоречие, но против кинокамер я не возражаю. А вот щелчков фотоаппаратов по-прежнему избегаю. Особенно с тех пор как поближе познакомился с папарацци. Терпеть не могу, когда за мной следят. Приходится прикладывать титанические усилия, чтобы хоть как-то оградить свою жизнь – ведь в противном случае вокруг постоянно будут люди, которые хотят на тебе заработать.
GRAZIA: И на что вы готовы пойти, лишь бы вас оставили в покое?
Р.П.: Я готов стрелять в папарацци!
 В последнее время поговаривают, что так красиво начинавшийся роман Роберта и Кристен Стюарт стремительно движется к бесславному завершению.
Причем источники, близкие к паре, винят во всем девушку: дескать, Паттинсон чуть ли не каждое утро начинает с предложения руки и сердца, а ветреная красавица в ответ только фыркает. Оно и понятно: ведь ей только-только исполнился 21 год – в этом возрасте участь примерной супруги кажется как минимум незавидной... Впрочем, Grazia уверена: как бы ни развивались события дальше, одиночество Паттинсону не грозит! |