Шарлиз Терон: «Объявить о помолвке — это прерогатива Шона»

ШАРЛИЗ ТЕРОН: Причина исключительно романтическая: прошли дожди, и, представьте себе только, вся пустыня зацвела. Это, конечно, безумно красиво, но снимать страдающую от засухи местность посреди растительного буйства невозможно. Нам пришлось перебазироваться в Южную Африку, которая свою любимую дочь не подвела! (Смеется.)

GRAZIA: Наверное, это очень тяжело – лететь с одного конца планеты на другой и работать практически без перерыва?

Ш.Т.: Я себя никогда не жалею – характер не тот. А тут, поскольку проводила время на родине, чувствовала себя более чем комфортно. Солнце я люблю, ветер мне нипочем, а дикие звери боялись воплей киногруппы. Никакой львиный рык не сравнится с криком рассерженного режиссера!

GRAZIA: Но все же съемки были очень энергозатратные. Вы же гоняли по пустыне, дрались, стреляли...

Ш.Т.: Ну что поделать, приходилось! Кстати, я довольно хорошо стреляю, хотя и не очень люблю это занятие после трагедии с отцом (мать Шарлиз убила ее отца в целях самообороны. – Примеч. Grazia). К тому же отлично езжу верхом, да и вообще могу сказать, что физически я весьма выносливый человек. И в то же время обожаю красивую одежду, косметику и другие подобные штуки – как и положено настоящей женщине! Согласитесь, было бы странно, играя жительницу постапокалиптического мира, выглядеть так, будто только вышла из SPA. Тут уж скорее подойдет мой внешний вид из фильма «Монстр»! (Смеется.)

GRAZIA: Многие говорят, у вас мужской характер. Но все же легко ли вы справляетесь с типичными женскими заботами?

Ш.Т.: Смотря что под ними понимать. Я умею готовить, но знаю мужчин, у которых это выходит гораздо лучше, чем у меня. Обожаю возиться с сыном, но это не типично женское занятие – родительское! Терпеть не могу, когда мужчины отлынивают от воспитания детей, мотивируя свое поведение тем, что у них, дескать, есть проблемы посущественней. Но нет ничего более важного, чем ребенок! Думаю, моя главная забота – правильно строить свою жизнь!

GRAZIA: И как продвигается строительство?

Ш.Т.: Жаловаться не приходится: занимаюсь делом, которое мне по душе, воспитываю сына так, как считаю нужным, ну... не совсем – бабушка активно вмешивается. Что еще? Нашла мужчину мечты. Кажется, строитель из меня все-таки неплохой. (Смеется.) Знаете, я не то чтобы приземленный человек, но точно тот, кто крепко стоит на ногах. Фортуна – это замечательно, но она капризная – посетит раз, другой и, если не пойдешь навстречу, обидится и исчезнет навсегда. Для меня было удачей, что южноафриканскую девчонку, прилетевшую в Лос-Анджелес начинать карьеру, увидел модельный агент. Все остальное я сотворила своими руками, и, поверьте, мозолей на них предостаточно! В том и прелесть: когда ты с ранней юности проходишь через серию травмирующих обстоятельств, начинаешь не просто ценить радости жизни, а бороться за них.

GRAZIA: Когда мы брали у вас интервью в прошлый раз, ваш роман с Шоном Пенном только начинался, и вы не хотели даже упоминать о нем. Сейчас что-то изменилось?

Ш.Т.: Не люблю обсуждать с журналистами личное, понимая все же, что, будучи фигурой публичной, совсем отстраниться от данной темы не могу. Честно говоря, эти отношения свалились на меня в очень удачный момент. Когда я усыновила Джексона, то решила сконцентрироваться на материнских обязанностях и притормозить даже с работой. С последним не вышло, потому что какой же актер в здравом уме будет отказываться от хороших ролей? Но все свободное время я посвящала сыну, и нам его все равно категорически не хватало. Ни о каких о романах я и помыслить не могла.

GRAZIA: И в какой момент вы все же занялись личной жизнью?

Ш.Т.: Прошло два года, Джексон подрос и стал заниматься какими-то своими детскими делами, в которых участие матери уже не требовалось, стал больше спать – короче, у меня стало оставаться время на себя. Этот момент совпал с появлением на горизонте Шона. А дальше все само сложилось. Но я никогда не переживала из-за одиночества. Меня устраивало быть одной, так же как и сейчас я рада, что рядом есть мужчина.

GRAZIA: В прессе промелькнуло, что Пенн объявил о вашей помолвке, правда, через пару недель он заявил, что его неправильно поняли. Так вы невеста или нет?

Ш.Т.: Да когда такое было, чтобы девушка объявляла о помолвке? Это же чистая прерогатива жениха, вот у него и спрашивайте!

GRAZIA: Летом вам исполнится 40 лет. Чувствуете какие-то внутренние изменения?

Ш.Т.: Мне кажется, до этого в любой из нас сексуальность и чувственность только «прорастают», а как раз в сорок начинается период подлинного расцвета. Теперь женщина самодостаточна, уверена в себе, перестает гоняться за миражами, а больше ценит реальные вещи. Хотя не могу не отметить с мрачной иронией того факта, что весь мир красоты вращается вокруг 20-летних: для них создается мода, на них ориентируется основная часть фэшн-марок, они выходят на лучшие подиумы. Поверьте, во мне говорит не зависть, я-то в полном порядке, но такая ориентация на бутоны, а не цветы к добру не приведет, потому что это искажает естественную природу вещей.

GRAZIA:По-вашему, почему это случается?

Ш.Т.: Думаю, дело в доминировании мужчин. Они после сорока чувствуют себя еще вполне молодыми и, желая доказать это, начинают проводить время в обществе юных красоток. Мало того, что они не обращают внимания на ровесниц, так еще и навязывают нам свой эталон красоты, далекий от реальности. Надеюсь, данная тенденция сойдет на нет. В конце концов, мир меняется. Я в это верю.