Шарлотта Генсбур: «Меня уже сложно шокировать!»
GRAZIA: Вы стали одним из первых зрителей «Нимфоманки». Какие впечатления остались от картины?
ШАРЛОТТА ГЕНСБУР: Сначала я посмотрела полную режиссерскую версию, и она меня потрясла. Я даже забыла, что сама снималась в этом фильме! А вот прокатный вариант, честно говоря, меня разочаровал. Конечно, он тоже хороший – просто не такой, каким его задумал автор. (Смеется.)
GRAZIA: Чем отличаются версии?
Ш.Г.: Тем, что осталось за кадром. Фильм Ларса идет пять с половиной часов, а продюсеры сократили его до четырех и «разрезали» пополам – так что первая часть, «Джо», длится два часа. Сами понимаете, речь не о мелких купюрах, а о целых вырезанных сценах. Ну и конечно, из прокатной версии убрали откровенные крупные планы.
GRAZIA: «Нимфоманку» еще до премьеры нарекли скандальным фильмом. На ваш взгляд, какой момент в нем самый провокационный?
Ш.Г.: Боюсь, я не смогу вам ответить: меня уже сложно шокировать! Но моя героиня Джо безусловно олицетворяет вызов обществу. Она себя и сама так воспринимает – чем очень напоминает Ларса.
GRAZIA: Вы считаете, что ваш персонаж – альтер эго режиссера?
Ш.Г.: Да. У Джо, как и у Триера, есть две роли в жизни – мучитель и жертва. Его черты присущи и другим героям – да что там, в «Нимфоманке» Ларс буквально повсюду!
GRAZIA: Расскажите, какой момент в работе над фильмом был самым трудным?
Ш.Г.: В нескольких сценах мне пришлось носить искусственную вагину. Можете себе представить: кто-то два часа работает у вас между ног – такое не забывается!
GRAZIA: В самые «ответственные» моменты героев подменяли порноактеры. Познакомились со своей дублершей?
Ш.Г.: Если честно, я даже не знаю, как ее зовут. И уж тем более мы с ней не обсуждали тонкости творческого процесса за чашечкой кофе. (Смеется.) Вообще у меня создалось впечатление, что дублеры стеснялись «серьезных» актеров. Так что, когда снимались их эпизоды, мы уходили с площадки.
GRAZIA: Некоторые критики назвали «Нимфоманку» феминистским фильмом. Согласны с такой трактовкой?
Ш.Г.: Джо – женщина с сильным характером, и именно ей посвящена картина, поэтому, пожалуй, соглашусь. Однако победительницей ее уж точно не назовешь, она – жертва. Да, моя героиня использует мужчин, но ведь в итоге ей приходится за это расплачиваться. На мой взгляд, «Нимфоманка» в первую очередь история о человеке, который пытается найти себя и страдает от бесконечных поисков.
GRAZIA: Вы работали со многими известными режиссерами. Чем от них отличается Триер?
Ш.Г.: Да практически всем! Тебе кажется, что ты хорошо его знаешь, но на самом деле – ничего подобного. Он не любит репетировать, рассуждать о психологии персонажей, что-то заранее объяснять. Ты встречаешься с ним только на площадке – то есть прыгаешь с разбегу в воду, толком не умея плавать. Но в итоге Ларс не дает тебе утонуть и в нужный момент спасает.
GRAZIA: Триер большинство фильмов посвятил женщинам. По вашему мнению, он хорошо знает психологию слабого пола?
Ш.Г.: Даже не сомневаюсь: он на редкость проницательный человек. Мне кажется, Ларс во всем разбирается лучше других. Именно поэтому его картины и сценарии пользуются таким успехом – он понимает людей глубже, чем они сами.
GRAZIA: Одни кинокритики называют Триера гением, другие – претенциозным шарлатаном. Почему его фигура вызывает такие противоречивые реакции?
Ш.Г.: Ларс – настоящий художник: не идет ни на какие компромиссы и уж точно далек от морализаторства. А еще у него отличное чувство юмора и врожденная страсть к провокациям. Неудивительно, что люди относятся к нему неоднозначно.
GRAZIA: Можете объяснить, почему он так любит всех шокировать?
Ш.Г.: Я бы не назвала это какой-то позой или холодным расчетом – просто время от времени его «прорывает», и он уже не может остановиться. Дело еще и в том, что ему неуютно в собственной шкуре.
GRAZIA: Ваш отец Серж Генсбур тоже был известным провокатором. Думаете, он бы нашел общий язык с Триером?
Ш.Г.: Уверена, они бы подружились – конечно, не без помощи алкоголя. (Смеется.) Знаете, Ларс и правда напоминает мне папу – но «Нимфоманка» шокировала бы даже его!
GRAZIA: Вы уже в третий раз снялись в фильме Триера. Можете рассказать, как развивались ваши отношения?
Ш.Г.: Мы встретились с ним на площадке «Антихриста». В то время Ларс был в глубокой депрессии, и я решила, что он всегда такой мрачный. Но потом во время съемок «Меланхолии» я увидела уже совсем другого человека – веселого, полного энергии. А вот я тогда была не в форме – в моей жизни наступил тяжелый период, и Ларс знал, чего мне стоило продолжать работать. Его поддержка очень мне помогла.
GRAZIA: Готовы и дальше с ним сотрудничать?
Ш.Г.: С удовольствием! Вот только подозреваю, что он уже все про меня понял и потерял интерес. (Смеется.)
GRAZIA: После премьеры «Антихриста» вы сказали, что боитесь реакции сына. Сейчас тоже об этом беспокоитесь?
Ш.Г.: Бену исполнилось 16, поэтому я уже не так сильно волнуюсь. Конечно, ему обязательно будет за меня неловко, но ничего, как-нибудь переживет. (Смеется.) Мне тоже временами бывало стыдно за родителей, так что я знаю – с этим можно справиться. Причем чем ты старше, тем легче.
GRAZIA: А за младших не переживаете?
Ш.Г.: За них я больше волнуюсь. К счастью, Джо пока ничего не понимает – ей всего два года, а вот Элис уже 11 – и я, конечно, постаралась ее подготовить. Но роли по принципу «что подумают дети?» я не выбирала никогда – мне кажется, им это не навредило. Думаю, отказываться от фильмов только ради того, чтобы поддержать имидж идеальной матери, было бы куда хуже.
ФОТО: LEGION MEDIA; АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ