Валерия Гай Германика «Без зрителя фильм не имеет никакого смысла»

GRAZIA: Но тем не менее в прошлом году перед вами стоял вопрос: оставить картину как есть, с нецензурными выражениями, и выложить в интернет или переозвучить и попасть в кинотеатры...
В.Г.Г.: На тот момент я выбрала первый вариант. Лента лежала на полке, и ею никто не занимался. А потом мне в голову пришла такая ясная мысль: может быть, фильм станет лучше, и его увидит зритель, и он займет свое место, которое должен был бы занять. Мы провели эксперимент – переозвучили небольшой кусочек и посмотрели, что выйдет. Нам очень понравилось, и было решено довести дело до конца.

GRAZIA: Картина что-то приобрела от этого?
В.Г.Г.: Она ничего не потеряла. Приобрела она зрителя, и, может быть, даже пояснее немного стала.

GRAZIA: Когда у вас появилась идея сделать фильм?
В.Г.Г.: В 2010-м. А снимали в 2012-м.

GRAZIA:Почему не сразу удалось найти деньги?
В.Г.Г.: Был такой период, когда для авторского кино средства на дороге не валялись. Но сейчас с этим попроще: кризис позволит снимать много бедных лент за маленькие деньги.

GRAZIA: Насколько мучительно ожидание – сначала спонсирования, потом выхода картины?
В.Г.Г.: Если сидеть без дела, наверное, это выматывало бы. Когда ты работаешь над другими проектами, фильм лежит, спеет, как зеленый банан, а ты занимаешься чем-то еще, скажем, выращиваешь помидоры. Время летит так быстро, что даже не замечаешь – раз, и уже 2015 год, и лента выходит в прокат без мата.

GRAZIA: Если посмотреть на три точки: 2010 – сценарий, 2012 – съемки, 2015 – премьера...
В.Г.Г.: Машина времени просто какая-то, квантовый скачок!

GRAZIA: Насколько вы сами изменились за этот срок?
В.Г.Г.: Хорошо, что я не сейчас выпустила фильм, потому что он был бы совершенно другой. Что-то изменилось. Критическая оценка любви у меня гораздо выше и ярче, чем тогда. Раньше я больше верила в историю, она была мне близка, была моей и настоящей. Сейчас – тоже, но я на нее смотрю по-другому.

GRAZIA: Со стороны?
В.Г.Г.: Не знаю, получается ли вообще у меня на что-то смотреть со стороны.

GRAZIA: «Да и да» повествует о первой любви. Можно ли назвать приметой этого чувства безумие?
В.Г.Г.: Для меня безумие – примета полного безумия и тотального затмения, при котором человек подменяет истинные вещи на неистинные и называет все что ни попадя любовью.

GRAZIA: То есть вы критически оцениваете историю и допускаете, что это лишь страсть, игра гормонов?..
В.Г.Г.: Это допускает Лера-Лера. А Лера-режиссер снимает вот про такую любовь, которая доступна, и про нее можно рассказывать.

GRAZIA: Как сосуществуют Лера-Лера и Лера-режиссер?
В.Г.Г.: Нормально. Они как-то пытаются договариваться. Вот я сейчас участвую в программе «Танцы со звездами», и я то Лера-Лера, то стою на площадке и говорю: «Так, короче, вы неправильно монтируете, что у вас за свет такой дурацкий...» А мне в ответ: «Ты тут не главная!» Тогда снова вступает Лера-Лера. Режиссер всегда старается выстроить свое кинематографическое пространство. Это уже на автомате.

GRAZIA: На вашу 7-летнюю дочку такой контроль распространяется?
В.Г.Г.: Да, над ребенком должен быть вообще тотальный контроль.

GRAZIA: Но она же совершенно отдельное существо!
В.Г.Г.: Отдельным существом она станет, когда ей 18 исполнится, а так она совсем не отдельное. Дочь не может с собакой выйти погулять и еду себе приготовить самостоятельно.

GRAZIA: Девочка в чем-то похожа на вас?
В.Г.Г.: Похожа. Такая же влюбчивая ворона. (Улыбается.)

GRAZIA: И напоследок. Наверняка вы уже читали рецензии на «Да и да». Критики говорят, вы достигли нового режиссерского уровня. Сами это чувствуете?
В.Г.Г.: Чувствую, конечно, и каждый мой проект – новый уровень. Неважно, высокий или низкий, просто новый.