Тимофей Колесников в объективе Егора Корешкова

Егор: Расскажи, где ты провел детство?

Тимофей: Я родился в северном городе Салехард на Полярном круге и жил там до 17 лет. Детство у меня было самое обычное: играл в футбол, учился. Потом учиться мне надоело и я задумался, что бы могло отвлечь меня от скучной школы. Этим чем-то стала фотография.

После школы сразу решил стать фотографом?

Родители хотели, чтобы я учился в нефтегазовом университете, и я туда поступил ради них. В итоге отучился два курса и бросил. Однажды я пришел в газету «Полярный Круг» и сказал главному редактору, что буду делать для них лучшие репортажи. Тогда мне было 16, а в 17 я сделал выставку совместно с этой газетой. Я им очень благодарен, они дали мне шанc. Вот и я не забываю давать шанс другим. Кстати, Москва мне тоже его дала, когда я просто взял билет и прилетел сюда. Оказался один в большом городе. Это было интересно, но так страшно, что я часто просыпался от кошмаров по ночам.

С кем ты здесь познакомился?

Я долго ни с кем не общался: гулял в парках, смотрел на город. Затем пытался работать с изданиями, но никто не хотел со мной сотрудничать, потому что у меня не было портфолио и рекомендаций. Но в этом мире правят не только отношения, но и упорство, нужно просто делать то, что хочешь. Идти до конца и тебе повезет.

Но у кого-то ты учился фотографии?

Я не посещал мастер-классов, мои учителя — это дикое упорство и желание делать то, что хочешь. Какое-то природное чутье. Я пытался набраться опыта у старших товарищей и это неизменно заканчивалось советами: «Вот фотография должна быть такой-то». Не знаю, кому она что должна. Поэтому вместо учебы я просто ежедневно нажимал на кнопку. Да и вообще, когда ты «чистый лист», нужно внимательнее относиться к выбору учителя.

А как ты попал в светскую тусовку?

Светская тусовка мне была всегда интересна своей эффектностью, зрелищностью: красивые люди, дорогие платья и костюмы, идеальные прически. После работы в социально-политической газете на севере России, меня, конечно, тянуло к тому, что я видел только на экранах. В Москве меня заметила Анита Гиговская (президент издательского дома Condé Nast — прим. ред) — мои работы ей показал Вадим Ясногородский. Ей понравилась их эстетика: черно-белые фото, вспышка в лоб. Это было что-то новое, а возможно, просто хорошо забытое старое. В итоге Анита показала меня редактору сайта vogue.ru и — я начал вести собственный раздел TIM DIARY на сайте одного из самых авторитетных изданий о моде.

Ты мог бы разделить свое творчество на периоды? Например, что ты снимал до того, как стать «королем репортажей с вечеринок»?

Фотография вообще периодична: сейчас я возвращаюсь к темам, которые прорабатывал десять лет назад, но теперь смотрю на них по-другому. Я начинал с репортажной социальной фотографии, снимал детей, оставшихся без родителей. Тогда меня это волновало. Теперь меня снова занимают социальные проекты. Когда-то я понял, что хочу снимать моду и ради этого перебрался в Москву. Сейчас мне это интересно, но еще интереснее работать с людьми, которые за этим стоят. Я пришел к тому, что нет ничего важнее выражения своего взгляда, который развивается каждый день. В определенной эстетике художник может показать портрет, пейзаж и архитектуру. Я стал более внимательно относиться к деталям.

Почему твои фотографии в основном черно-белые?

Черно-белые кадры по-другому живут. Цвет и ч/б нельзя сравнивать — это два разных видения, пути, две разные жизни. Разные даже эмоции и глубина их ощущений. Театр и кино. Когда-то Аль Пачино очень метко сказал: «Играть — все равно что ходить по канату. Только в театре он натянут высоко над сценой и ты без страховки. А в кино он лежит на полу».

А если бы не занимался фотографией, то чем тогда?

Возможно, занялся бы скульптурой — искусством, где ты творишь руками. Мне интересно работать с видео, нравится, когда картинка оживает. Интересно рисовать. Я однажды шел мимо вывески «Вы умеете рисовать и мы это знаем». Я не рисовал уже лет двадцать, но подумал, что раз они знают, то я должен проверить. Зашел туда, нам выдали бумагу и велели рисовать маковое поле. В какой-то момент я запачкал руку и понял, что это очень круто — рисовать на руках. И вот два с половиной часа я рисовал на коже, играл с цветом, потом измазанными в краске руками рисовал на бумаге. Это было похоже на медитацию. В общем, своеобразные у меня маки получились.

Пленка или цифра?

Моя первая камера была цифровой, никогда не бывает второго первого раза, вот я и влюбился сразу. Снял — посмотрел, проанализировал. Сейчас Leica выпустила очень крутую цифровую камеру — у нее нет дисплея и фотограф не знает, что в итоге получится, но может снимать сколько хочет на карту памяти.

А ты вообще снимаешь на Leica?

Я всегда о ней мечтал. В какой-то момент попробовал и понял, что с этими камерами могу полностью воплощать свои идеи. Теперь я выбираю фотоаппараты из их ассортимента под случай: в жизни я пользуюсь Q-серией, M-серия — для больших модных съемок, для репортажей беру маленькую компактную камеру с автофокусом. Сейчас люди хотят получать все сразу. Камеры дают такую возможность: ты можешь соединиться по WIFI с телефоном и скинуть человеку фотографии. Правда, магия тогда пропадает. Когда я снимаю и отдаю снимки, например, на следующий день, люди ждут этих фото, они их больше волнуют.

А первая камера какая была?

Первую не помню, обычная мыльница. А потом я приобрел Sony с большим объективом. Мне тогда казалось, что чем больше камера, тем она лучше, солиднее. Если бы на тот момент существовала камера еще больше — она бы у меня была.

Ты редактируешь снимки?

Мне нравится дополнять кадры, нравится целостность. Камеры еще не настолько идеальны, чтобы отражать людей и события так, как в жизни. Их образы живут в моем воображении, мне нужно добавлять это в снимки.

У тебя есть серия портретов знаменитостей с нахмуренными бровями. Что это? Ты их так видишь в своем воображении?

На мой взгляд, это довольно иронично, даже самоиронично. Сначала не было никакой серии, я просто заметил, что в портретах часто делаю акцент на брови. А подтолкнула меня к ее созданию Наташа Водянова с ее потрясающими бровями. Во время съемки я попросил ее нахмуриться, снял — понравилось. Потом я снял Басту и многих других — так вырисовалась серия. Все хмурят брови: это классно, это смешно. Были и те, кто не хотел, например, теннисист Джокович. Он с улыбкой сказал мне: «Я счастливый человек, зачем мне хмурить брови?».

Какие у тебя планы на будущее?

Перезапускаю свой сайт timdiary.com. Если раньше это был блог, в котором я рассказывал, что я вижу и что я делаю, то теперь это будет сайт с цветными съемками журнального типа. При запуске будет около 30 историй, которые никто не видел практически, кроме тех ребят, с кем я работал над проектами. Видео, фото и анимация, все будет там.

Что у тебя играет в плеере?

Да много, что играет. Therr Maitz — My love is like, Lou Reed — Coney Island Baby, James Brown — из часто прослушиваемых.

Вне съемок чем занимаешься?

Просто сплю.