Из первых рук: «Он никогда не узнает, что я сделала аборт»
«В приемной одной частной московской клиники, специализирующейся на абортах, я увидела молодую парочку, сидевшую напротив меня. Судя по тому, как парень крепко обнимал и прижимал к себе девушку, она была очень растеряна и подавлена. Очевидно, они пришли вместе, чтобы поддержать друг друга в этом непростом решении. Преодолевая муки совести, я продолжала наблюдать за ними, делая вид, что углубилась в чтение журнала.
Мой молодой человек и не догадывался, что через несколько мгновений я войду в приемную, чтобы убить нашего ребенка. В тот момент Анатолий служил в армии по контракту в Закавказском военном округе и даже не подозревал, что я забеременела перед его отъездом. Но если бы он и знал и был рядом, поддержал бы он меня в решении прервать беременность? Или начал бы уговаривать выйти за него замуж? Мне стыдно признаться, но в глубине души я изначально не сомневалась: у нас с ним не может быть совместного будущего.
Мы познакомились в январе 2013-го. На тот момент ему уже стукнуло 30, а мне было 26. Поначалу нас закрутило вихрем стремительно развивающегося романа. Мы старались проводить все свободное время вместе и вскоре очень сблизились и привязались друг к другу. А 4 месяца спустя начальство сообщило ему, что их подразделение отправляют в командировку в Чечню на полгода.
От друзей, служивших в армии, я знала: эта командировка — неотъемлемая часть их работы. К тому же Анатолий всегда был со мной предельно откровенен и рассказывал, что уже несколько раз участвовал в подобных мероприятиях и был бы не против еще разок «тряхнуть стариной». Я волновалась за него, хотела, чтобы он вернулся домой невредимым. Эти 6 месяцев стали бы для меня настоящим испытанием, но делать было нечего — вариант расставания тогда не рассматривался. Я пообещала, что буду ждать любимого, и мы договорились регулярно переписываться по электронной почте и созваниваться, когда будет возможность, по Skype.
Через 8 недель он уехал. А месяц спустя, с ужасом глядя в свой женский календарь, я поняла: у меня сильная задержка. На фоне стресса, связанного с Толиным отъездом, предстоящей разлукой и вечеринками, я упустила из виду отсутствие месячных в первый раз. Потом, вспомнив об этом как-то на досуге, я успокаивала себя: наверное, все из-за сильной эмоциональной перегрузки (я не могла поспать даже несколько часов за последние пару недель). Или, может, причиной стало острое расстройство желудка приблизительно в тех же числах (по всей видимости, тоже по причине «прощального стресса»). В общем, я думала, что у меня сбился цикл и ничего более. А еще пару дней спустя не могла поверить своим глазам, сидя на полу в ванной и сжимая трясущимися от страха руками тест на беременность с двумя четкими полосками.
Я совершенно не представляла, как бы Толик отреагировал на подобные новости — и, к своему стыду, призналась себе, что это меня совсем не волнует. Я была уверена: несмотря на тот факт, что ребенок — общий, решение о его дальнейшей судьбе лежало целиком и полностью на моих плечах и совести. Ведь это все случилось не у него в животе, а у меня, и, в конце концов, здоровье и красота — мои. Жизнь изменится в первую очередь тоже у меня, а не у него. За какую-то долю секунды я представила себя в роли Толиной невесты: загс, родня, свадьба, полгода с животом, плюс 30 кг, родильное отделение, злая совковая акушерка... и поняла, что на 100% уверена: я не готова к такому раскладу. Аборт — единственный выход и только мое личное решение. Анатолий хоть мне и нравился, но к моменту отъезда я едва ли успела узнать его, а оказаться матерью-одиночкой в мои планы точно не входило. Я не смогла взять на себя этот риск и ответственность. Я успешно работала личным ассистентом большого государственного босса, но зарплата, которая устраивала меня одну, совсем не годилась для гипотетической меня в скором будущем, с младенцем на руках. Декрет я себе тоже никак позволить не могла, да и не очень-то мне и хотелось. Одним словом, я убедила себя, что Толик тут ни при чем и говорить ему ни про беременность, ни про аборт я не буду.
По иронии судьбы, в день, когда я вышла из больницы, мы должны были созвониться с Толиком по Skype. И если предыдущие 2 месяца я считала минуты до этого момента, то теперь вообще не была уверена, что готова к разговору. Меня раздирало изнутри от термоядерного коктейля эмоций, вырвавшегося на свободу из-за моего сознательного и добровольного решения. Я так и не вышла на связь и разорвала отношения.
Иногда я представляю себе, что все повернулось бы иначе: он возвращается и тащит меня в ЗАГС; я бы заново забеременела, родила, потом еще разок... У нас с Толиком дом, я — на хозяйстве, он — на службе, детишки ходят в школу... И порой, живо нарисовав себе подобную жизнь, я думаю: а случись все вот так, смогла бы я, пускай многие годы спустя, но все же рассказать Анатолию правду? Честный ответ: «Не уверена». Как-то, напившись, я поделилась этими мыслями с подругой. Она ответила, что мне необходимо найти Толика и все ему рассказать, чтобы совесть не мучила. Но я подумала и поняла, что не уверена в его возможной реакции на мою неожиданную правду о причинах нашего расставания, поэтому никак не смогу ни сейчас, ни потом признаться ему во всем. Так что я вынуждена нести этот груз на сердце в гордом одиночестве».